Американский невролог и религиовед, основатель нейротеологии Э. Ньюберг в недавно изданной на русском языке книге «Как Бог влияет на ваш мозг» описывает произошедший у него еще в школе спор с семьей религиозных фундаменталистов. Будущий ученый попросил этих людей представить, как было бы сложно инопланетянам, прилети последний на Землю, разобраться в том, какую же религию стоит выбрать. Ведь у каждой религии есть свои священные тексты и вероучительные положения. По словам Э. Ньюбега, его оппоненты признали, что инопланетянам пришлось бы тяжело в оценке истинности разных религий.
Э. Ньюберг задал своим собеседникам вопрос, касающийся наличия множества религий и того, на каком именно основании каждая из них может утверждать свою истинность, если другие делают то же самое на аналогичных основаниях. Гипотетическая ситуация, предложенная им, в самом своем основании содержит имплицитное нерелигиозное допущение: инопланетяне изначально не религиозны и не склоняются в своих предпочтениях к какой-то религии. Я постараюсь показать, что люди редко оказываются в подобной ситуации, если оказываются вообще. Если же оказываются, то выбор религии они произвести не могут никак, поскольку лишены для этого каких бы то ни было оснований.
Истинность любой религии, по меньшей мере, на уровне эксплицитного вероучения, необходимо предполагает ложность остальных. Мир не может представлять собой творение Божье, будучи при этом также выражением дхармового тела (Дхармакаи) Будды или результатом «Трех Шагов» Вишну – то же касается и остальных положений вероучений разных религий. Полагать, что одно утверждение такого рода не исключает другое, означает выйти за рамки традиционной аристотелевской логики (из двух осмысленных взаимоисключающих утверждений одно необходимо истинно, а другое ложно), а также пойти против мнения авторитетов любой из религий, твердо убежденных в истинности только своего учения. В особенности непримиримыми в смысле вероучения являются авраамические традиции; индийские, китайские и языческие религии могут содержать в себе множество противоречивых положений, не находя в этом факте особых проблем и неувязок. Впрочем, каждая из них все равно считает себя наиболее приближенной к истине, только накал вероучительной непримиримости в них несколько ниже.
Р. Докинз и другие представители «нового атеизма» видят в неспособности представителей одной религии доказать истинность своей веры представителям другой религии слабое место всех религий в целом. У верующих нет критерия выявления истинности, который есть у ученых. Последние, безусловно, могут спорить и не соглашаться между собой, некоторых не убеждают даже очевидные доказательства ложности их теорий. Тем не менее, наука предполагает верифицируемость, возможность проверки своих гипотез (опирающуюся на фальсифицируемость – теоретическую возможность опровергнуть теорию), и даже если это не представляется возможным в данный момент времени, у нее есть процедура такой проверки. Э. Ньюберг, несмотря на свое скептическое отношение к «новому атеизму», выразил в своем аргументе позицию неверующих критиков религии: невозможность утверждать истинность того или иного религиозного положения (а также вероучения в целом – системы этих положений) извне. Выходит, что сначала надо поверить, и результатом этого «прыжка веры» станет принятие истинности религиозных положений. Но тут подкрадывается парадокс, состоящий в том, что в самом утверждении веры заложено принятие истинности религиозных положений. Отсюда следует, что для того, чтобы начать верить, надо начать верить – это тавтология, которая указывает лишь на a priori очевидный факт того, что вера=вера; однако здесь не говорится ничего о том, как перейти от неверия к вере.
Иначе говоря, вера или, по меньшей мере, склонность верить должна зародиться до или вне акта рационального выбора, поскольку последний не может быть произведен в ситуации равной убедительности (либо равной неубедительности) аргументов. Наш гипотетический инопланетянин попадает в ситуацию «буриданового осла»; однако для людей подобная ситуация – редкость. Человек уже актуально находится в той или иной степени «изнутри», и вопрос выбора религии при намерении стать религиозным либо не стоит совсем, либо стоит не так остро: решение зависит от культуры, к которой индивид принадлежит. Именно культура обуславливает раннее, дорефлексивное становление матрицы, на которую позже будут наслаиваться взгляды человека. А. Макинтайр в широко известной работе «После добродетели» писал о том, что «человек без культуры является мифом. Наша биологическая природа определенно накладывает ограничения на все культурные возможности, но человек как лишь чисто биологическое существо представляет собой нечто, о котором нам ничего неизвестно». Быть человеком, таким образом, означает быть сформированным определенным культурным контекстом, быть социализированным именно в его контексте, и, как полагает А. Макинтайр, эта социализированность делает человека ответственным за все, произведенное ранее представителями его культуры. Безусловно, такой тезис противоречит идее индивидуальной ответственности за свои поступки, акцентируя на коммунитарной связанности людей друг с другом в рамках одной культуры, причем связность людей может тянуться довольно далеко в прошлое. Логика А. Макинтайра ведет к требованию поддержать политику позитивной дискриминации белокожего населения США ради того, чтобы чернокожие граждане получили больше возможностей. Безусловно, современные белые в США не унижали афроамериканцев, но их предки, передавшие им культурное наследие (и получившие преимущества вследствие чужого рабского труда), делали это. Мы не пребываем вовне культуры, а значит, и религии, и не способны выйти за их рамки в полной мере, настаивает А. Макинтайр. Философ рассматривает человеческое Я исходя из нарративного подхода – нарратив есть история, история предполагает наличие «тянущейся» культурной традиции.
Не все коммунитаристы придерживаются столь радикальных взглядов относительно обусловленности человеческого Я, а значит и индивидуального выбора, культурой. М. Уолцер утверждает, что человек, безусловно, социализируется в контексте той или иной культуры, но он обладает способностью к критической рефлексии, а значит может трансцендировать свою культуру, выйти за ее пределы. Не существуй у человека такой способности, он не мог бы создать никакой культуры, так или иначе отличной от самой первой примитивной. Правда же состоит в том, что человек выходит за пределы своей социокультурной обусловленности, бунтует и творит, а это, в вою очередь, приводит к культурным изменениям. Сам Макинтайров нарратив, история возможны только если происходят перемены. Книга, в которой каждая глава повторяет предыдущую, не просто скучна – она не представляет собой повествования. Периоды жизни как общности, так и отдельного человека отличаются друг от друга, если они заполнены новыми вызовами и решениями.
Человек все же способен некоторым образом выйти за рамки своей культуры, не становясь при этом, конечно же, инопланетянином. Сама возможность в некоторой степени воспринять другие культуры стимулирует положительные изменения как общности, так и отдельных людей. Сказанное отнюдь не означает, что другая культура изначально лучше – речь скорее о том, что культурный обмен способствует более эффективному выживанию. Культура представляет собой надбиологическую совокупность способов адаптации существ с высокоразвитой нервной системой к окружающей среде с целью выживания в ней, а открытость культуры к нововведениям (что не обязательно означает автоматического принятия всего нового) увеличивает арсенал возможных решений в разнообразных ситуациях. Чем больше есть вариантов действий, тем легче выбрать подходящие. Впрочем, открытость культуры, помимо прямого вклада в выживание, производит также косвенный вклад – она делает возможным мирное сосуществование человеческих общностей. Тем не менее, даже при условии, что человек способен выйти за пределы своей культуры, все же он был сформирован той или иной культурной традицией, и его Я не может оказаться в «докультурной» ситуации. В случае максимально открытой культуры, сама «открытость» будет представлять собой культурную ценность и норму.
Возвращаясь к вопросу об инопланетянах, замечу, что мало кто из людей находился в подобной им ситуации. Не только верующие, но и атеисты производят свой выбор исходя из неких культурных предпосылок – выбор не в пользу религии, как и любой другой, если не обусловлен, то, по меньшей мере, возможен благодаря толерантной (или не толерантной к религии, как в СССР) общественной культуре. Так, на вопрос о том, как бы инопланетяне выбирали религию, можно ответить лишь «Никак». У них нет способа верифицировать противоречащие друг другу утверждения разных религий, а также отсутствует принадлежность к той или иной человеческой культуре, в которой уже сформированы религиозные или нерелигиозные предпочтения.
Комментариев нет:
Отправить комментарий